Русаков Максим Геннадьевич,старший лейтенант, командир взвода инженерно-саперной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ.Погиб 22 января 1995 г. в центре г. Грозный

Русаков Максим Геннадьевич, 1969 года рождения, г. Ялуторовск Тюменской области, старший лейтенант, командир взвода инженерно-саперной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Командир инженерно-десантного взвода 55-й дивизии морской пехоты. Погиб 22 января 1995 г. в центре г. Грозный возле моста через р. Сунжа в результате прямого попадания выстрела из гранатомета. Похоронен на родине в г. Ялуторовск.
Максим был первым погибшим Морским Пехотинцем с ТОФа. 


Из передовицы газеты «Владивосток»:

«В Чечне погиб воин-тихоокеанец»
«Трагическая весть из Чечни: от тяжелого осколочного ранения, полученного при очередном минометном обстреле, скончался командир взвода морской пехоты Тихоокеанского флота старший лейтенант Максим Русаков. Еще трое воинов-тихоокеанцев получили ранения и госпитализированы. Фамилии раненых, к сожалению не сообщаются, известно лишь, что по званию они сержанты.
Пресс-центр ТОФ, передавший это скорбное известие, сообщил так же, что к 23 января подразделение морской пехоты ТОФ совместно с формированиями МВД приступило к активным действиям по очистке Грозного от «отдельных групп бандформирований». Ранее сообщалось. Что один из батальонов морской пехоты ТОФ принимает участие в боях за наиболее «горячую точку» - железнодорожный вокзал Грозного.
Официальное признание участие контингента тихоокеанцев в активных боевых действиях означает возможность новых жертв. Но имена очередных павших смертью храбрых при защите «территориальной целостности России» в Приморье будут узнавать с большой задержкой: тела будут доставляться из Грозного на опознание в Моздок, а затем в Ростов, где расположено командование Северо-Кавказского военного округа. И лишь оттуда официального подтвержденное похоронное извещение будет отправляться на родину погибших.
Никаких подробностей об обстоятельствах гибели старшего лейтенанта Максима Русакова не сообщается».
 О том, с чем в 1995 году столкнулась в Чечне морская пехота Тихоокеанского флота, вспоминает полковник запаса Сергей Кондратенко:

— 19 января, когда взяли дворец Дудаева, Ельцин заявил, что военный этап восстановления действия Конституции России в Чечне завершен. Как раз к этому числу наш полк сосредоточился в тыловом районе недалеко от Грозного. Прочитав газету «Красная Звезда» от 21 января, в которой было опубликовано это заявление президента, я подумал: елки-палки, какого же хрена нас тащили с Дальнего Востока?.. А в ночь с 21 на 22 января второй батальон 165-го полка был введен в бой, и уже
22 января погиб старший лейтенант Максим Русаков.
— Первая потеря морской пехоты ТОФ…
— Когда началась эта заруба (батальон вел бой, был ранен матрос), я сразу «выскочил» на место. Не только из-за раненого: у наших пропала связь, взаимодействие пропало, началась паника — все это называется первый бой… Взял с собой инженера, медика, связиста, запасные аккумуляторы для радиостанции, боеприпасов. Поехали на карбидный завод, где находились подразделения второго батальона. Это улица Хабаровская — моя «родная» улица. И я там чуть не влетел — в этот первый выезд я мог погибнуть трижды. Нам дали карту-десятивёрстку, а мы по таким картам не работали, и я не смог «врубиться» в нее. Шли на двух БТРах по Хабаровской, выскочили к мосту через Сунжу, а моста не видно — его взорвали, и он прогнулся, просел. Перед мостом духи поставили блоки. Я смотрю через триплекс — ничего не понятно, фигуры черные мечутся с оружием, явно не наши матросы… Мы остановились и простояли там минуту или две. Если бы у них был гранатомет — пиши пропало. Оглядываюсь — слева какое-то предприятие, на трубе — серп и молот. А мне в штабе группировки говорили: труба с серпом и молотом — это «карбид». Смотрю — ворота открываются, фигура в камуфляже машет. Мы туда заскочили. Второй момент: когда заезжали во двор, я проехал по проволоке от МОН-200 — мины направленного действия. Но она не взорвалась — наши устанавливали мину в первый раз, натяжение было слабое. А когда мы проезжали там, я уже люк открыл, высунулся. Рубануло бы капитально — броню бы не пробило, но колеса бы повредило и голову снесло… И третье. Мы заехали во двор карбидного завода, забрали раненого, а другого выезда нет. Я понял, что духи нас загнали в мышеловку и просто так не выпустят. Тогда я отогнал БТРы в дальний угол двора, чтобы максимально их разогнать, стволы КПВТ повернул влево и приказал стрелять из левых бойниц. Я выскочил, по нам выстрелить из гранатомета не успели. За нами вышел сразу второй БТР. По нему выстрелили, но из-за большой скорости граната прошла мимо. В это время Русаков выглянул из-за ворот, и граната попала в него… Мы узнали о его гибели уже после прибытия на командный пункт полка. Когда стемнело, я снова поехал на позиции второго батальона. Вынести тело Максима нам удалось только ночью — боевики держали ворота завода под прицелом.
 6 марта 1995 года в доме офицеров флота он вместе с командующим ТОФ адмиралом Хмельновым устроил прием и праздничный вечер для наших жен.

После обеда, выйдя во двор штаба, мы увидели группу матросов, которые собрались у вывешенной на стене газеты “Владивосток”, которую привез прилетевший вместе с губернатором журналист “В”. Это была газета со статьей о гибели 22 января нашего товарища - старшего лейтенанта Максима Русакова. На первой странице этой газеты во весь лист была напечатана фотография погибшего Максима в траурной рамке. Весь полк знал о том, что первым нашим погибшим в Чечне был старший лейтенант Русаков, но в лицо его мало кто знал. Разве что непосредственные подчиненные, часть офицеров да небольшая часть второго батальона, которому был придан саперный взвод Максима.
Матросы смотрели на фотографию Максима Русакова, непроизвольно застыв в минуте молчания по погибшему полмесяца назад боевому товарищу. Мы были очень благодарны редакции газеты “Владивосток” за статьи о нашем полку, о нашем погибшем товарище. В то время в Чечне мы остро ощущали недостаток информации, мы получали только центральные газеты: “Красную звезду”, “Российскую газету” и “Российские вести”. К тому же они приходили к нам нерегулярно и в ограниченном количестве. И поэтому мы с удовольствием читали наш “Владивосток” с приморскими новостями. Эти газеты читали не только на командном пункте полка, хотя и немного, но часть их попала непосредственно в подразделения на боевые позиции. Примерно через полмесяца, находясь в расположении одной из рот, я увидел у одного офицера затертый до дыр номер газеты “Владивосток”. Видно было, что этот номер газеты прошел через десятки рук. Из рук в руки эта “информационная драгоценность” с приморскими новостями кочевала по подразделениям и позициям. Награжден Орденом Муества посмертно.