Белявский Евгений Викторович, ГСН (погиб 15.12.1995, Чечня) ГСН 4 ПОН ОДОНа "Кондор" в/ч 3419.

                                                Белявский Е.В. (6.01.1976-13.12.1995) 

Белявский Евгений Викторович,(прозвище Белый) ОДОН ГСН (погиб 15.12.1995, Чечня) в Гудермесе.Провожали в армию и похоронили в д.Голдобино.( Россия, Тюменская область, Ишимский район, деревня Голдобино.)Привозили гроб солдат Букин Дима и офицер,Дима сказал: Если бы по характеру он был спокоен, то не погиб бы. мама с топором хотела вскрыть и посмотреть, но военком грозил посадить.Фото Евгения пришли родителям 13.12.1995 года и на фото именно на Евгении была стрела, так увидела мама.Погиб 15.12.1995 года. Брали высоту, там и погиб.Погибло в этот день 15 человек.В 1995 году, в январе, осуществляется переброска всего состава ОДОН в Чечню, где дивизия совместно с другими подразделениями принимает участие в зачистке Грозного.После Грозного для личного состава ОДОН был Кизляр и Хасавьюрт, в конце 1995 года подразделения ОДОН МВД РФ вели бои в Гудермесе.

В середине декабря 1995 г. произошли трагические для дивизии события в Гудермесе. Там в старом здании комендатуры, взятом в кольцо боевиками, в полной блокаде после боестолкновения в течение нескольких дней находилось подразделение внутренних войск.

Среди его военнослужащих были раненые и погибшие. Дивизии командующий поставил задачу пробиться к зданию комендатуры и освободить окруженное подразделение. 14 декабря маневренная группа убыла на задачу. Ее возглавил командир тактической группы полковник Владимир Манюта.

Вот как вспоминает о выполнении той задачи заместитель командира полка (в 1995 г.) полковник Алексей Зинин:

«Утром 14 декабря резерв полка был поднят по тревоге. Командир ТГ-7 полковник Владимир Манюта поставил задачу: совершить марш в город Гудермес, где боевики заблокировали комендатуру и железнодорожный вокзал, с ходу деблокировать их. Обстановка, по данным разведки, там была сложной: несколько суток продолжался бой, личный состав комендатуры нес серьезные потери, боеприпасы у обороняющихся были на исходе.

Около 8 часов утра колонна (250 человек на бронетранспортерах) начала движение. Мы без проблем прошли Гирзель-аул, Кашкельды, Суворов-Юрт, хотя, по имеющейся информации, эти населенные пункты контролировали боевики. В Новогрозненском усилились двумя танками из состава танковой роты Вооруженных сил. Примерно в 10 часов утра наш резерв прибыл на блокпост № 33, где службу несли подразделения оперативной бригады Северо-Западного округа внутренних войск.

До Гудермеса рукой подать. Уточнили обстановку. Смущало то, что, несмотря на оперативную сводку, в городе не было слышно стрельбы. Тишина, и никаких признаков многодневного ожесточенного боя. Однако поставленную задачу надо было выполнять.

Поскольку мы не знали, где находится здание комендатуры, показать дорогу вызвался военнослужащий питерской бригады. Решением полковника Манюты резерв разделили на две части. Первая – осталась в районе 33-го блокпоста, вторая – пошла в город. Колонна спустилась с высоты на федеральную трассу Кавказ, как раз в том самом месте, где она подходит к Гудермесу. Слева от нас был дачный поселок, справа – большой пустырь, вдали – школа, а за ней начинались городские кварталы.

Впереди нашей колонны в головном дозоре походным порядком шли разведчики в белых маскхалатах. За ними – танк, и только потом главные силы. Мы с полковником Манютой были на первой машине.

Бой начался внезапно. Почти на въезде в Гудермес разведчики вдруг спрыгнули с брони, одновременно был подорван их первый БТР. По радиостанции доложили о том, что начальник разведки ранен. В это же время справа от главных сил резерва, со стороны городских кварталов, бандиты начали поливать нас свинцом. Рядом с бэтээром, на котором находились мы с полковником Манютой, разорвался выстрел, выпущенный из гранатомета, один собровец был ранен в живот, еще один получил контузию. Мы спешились и заняли оборону слева от машин.

Огонь был настолько плотный, что головы не поднять, а тем более посмотреть и разобраться, откуда стреляют боевики. Треск автоматных и пулеметных очередей заглушал все на свете, свист пуль и поднимаемые ими фонтанчики снега заставляли буквально вжиматься в землю. Прошло минут пять, как мы с полковником Манютой спрыгнули с брони и разлетелись: он – под заднее колесо бэтээра, я – под переднее. Повернувшись к нему, я увидел, что он лежит без сознания, ранен в голову. Тут же санинструктор кинулся к нему оказать первую помощь. Тоже получил ранение, в поясницу. Но не бросил командира, продолжил свое дело.

Приняв командование резервом на себя, решаю совершить маневр и вывести личный состав и технику из боя. По точкам, откуда предположительно стреляли бандиты, был открыт ответный огонь из танка и крупнокалиберных пулеметов бронетранспортеров. Боевики поутихли, а значит, мы выиграли время, которое и было использовано для разворота бронетранспортеров и машин. Вернулись разведчики на одном БТРе. В этот же момент мы вынесли в безопасное место полковника Манюту, чтобы в дальнейшем эвакуировать его.

Примерно около часа резерв с боем, ведя огонь по крайним зданиям Гудермеса, выходил обратно на 33-й блокпост.

В тот момент я запомнил на всю жизнь лица своих подчиненных. В их глазах не было испуга или паники. Наоборот – все в них говорило о решительности, отсутствии какого бы то ни было сомнения в действиях командиров и в нашей победе.

По прибытии на блок 33-й бригады мы подсчитали потери. К сожалению, без них не обошлось. Было ранено пятнадцать человек, одиннадцать бойцов – убиты, еще двое пропали без вести. В тот же день мы убыли в пункт временной дислокации 4-го полка дивизии. Двигаться в Хасавюрт было небезопасно – всю трассу Новогрозненский, Суворов-Юрт, Кешкельды контролировали боевики. Резерв полка занял круговую оборону в районе сосредоточения 4-го полка.

Несмотря на то что на следующие сутки ситуация на дороге не изменилась, к нам с полевого стана вышла колонна с боеприпасами, горюче-смазочными материалами, продовольствием. Хоть и с боями, но все же она пробилась к Новогрозненскому. Навстречу ей выходил резерв 4-го полка, который несколько раз вступал в бой с бандитами, прикрывая движение нашей техники. Причем тоже потеряли одного военнослужащего и БТР.
 Об этих событиях автору книги рассказал и Андрей Ромашкин  (на фото – справа), бывший солдат ОДОН, а ныне – подполковник полиции, заместитель начальника РОВД: «Александр Михайлович, в декабре 1995 года я был рядовым в отделении разведки противотанковой батареи АЗДН 4 полка ОДОН. Мой взводный – Ю. Гавриков, комбат – И. Вершков. Располагались под Новогрозненским.

     Боевики простреливали  дорогу  постоянно,  за  водой  АРС (авторазливочную станцию), а попросту автоцистерну   ходили сопровождать  3-4  «брони».

    В первые дни захвата Гудермеса наши на помощь комендатуре прорваться не смогли. Колонну разбили боевики, наши вернулись. С 17 декабря сами были в окружении – и основная база под Новогрозненским и КПП. КПП по  дороге стояло западнее, на спуске к  лечебному  источнику  около Мелч Хи.

          Все  началось, по-моему, 15  декабря -  нашу  колонну  расстреляли в самом Новогрозненском,  там  погибло 2 парней - оба  имели  клички "Белый". Один  был  водителем  первого Камаза Сергей Белоглазов,убит снайпером, с  ним в  кабине ехал  мой взводный Гавриков Юрий, второй  боец ГСН - Белявский Евгений на БТР отбивал нападение с пулемета ПК на броне - получил  ранение в живот. Не  донесли  до медбата. Нас окружили со всех сторон, от самого Новогрознеского, с  окраины (юг), с севера от Кади – Юрта.

На карте – место расположения и боев 4 полка ОДОН.



     Мы с разведкой для корректировки огня выдвигались заранее в сторону Гудермеса. Печально  то, что   прикрывать  штурмующие Гудермес колонны должна  была  большая  артиллерия,  дивизион Д-30. 122-мм гаубицы Д-30. Но у  них  был  приказ работать  только по  окраине,  и какие  бы мы  цели не  отбивали, вовнутрь  города артиллерия  не  работала.   Мы с разведкой для корректировки огня выдвигались заранее в сторону Гудермеса. Печально  то, что   прикрывать  штурмующие Гудермес колонны должна  была  большая  артиллерия,  дивизион Д-30. 122-мм гаубицы Д-30. Но у  них  был  приказ работать  только по  окраине,  и какие  бы мы  цели не  отбивали, вовнутрь  города артиллерия  не  работала.

    Точную  дату  не помню,  выдвинулись к Гудермесу. На  повороте от  трассы Ростов-Баку в к центру  города  собирали  погибших ребят, по-моему  разведка  полка,  но могу  ошибиться.

      В нашем  дивизионе  погиб  только  один,  это  точно - Волков Михаил  из зенитной  батареи. И в  событиях   декабря   был  ранен  в Новогрозненском  из  нашей батареи  Черников Юрий».

На восток от Новогрозненского оказался в окружении блок-пост с 10 бурятскими ОМОНовцами и алтайским батальоном ВВ, у которых было убито 2 человека, еще 34 тяжело ранены.

 На запрос вывезти вертолетами получили отказ, уже несколько «вертушек» были повреждены над Гудермесом.

Тогда по согласованию с командованием 4 полка ОДОН на переговоры с боевиками поехал командир Бурятского ОМОНа Вячеслав Мархаев, который уговорил их пропустить ОМОНовцев и срочников алтайского батальона, которые вышли из блок-поста к полку.

Бурятский ОМОН вернулся домой без потерь.

      ГСН 4 ПОН ОДОНа "Кондор" в/ч 3419.  Об этих же событиях мне написал боец 4 полка ОДОН Вадим Орлов. На его шуточной фотографии подпись: «О приказе ничего не слышно?» Однако Вадим на «дембель» ушел значительно позже срока и стал участником боев в Гудермесе. «Здравствуйте! Я служил тогда в 4 полку ОДОНА. В ноябре нас в Гудер с Ножай - Юрта перекинули с гор. Если бы не Лебедь, все закончилось бы еще в июне. Мы были с бурятским ОМОНом. Вспомнил: бурятский ОМОН тогда переговаривался на бурятском языке по радиосвязи, чтобы чехи не поняли.

В середине декабря были с бурятами в окружении на блок посту. В палатках было холодно, мы сожгли все матрацы и подушки. Вату в соляру из БТРа – и в печку.

Тогда в колонне возле Гудера погиб Женька Белявский (прозвище Белый) мой земляк из города Ишима.До этого у него тоже было ранение.Орден Мужества( посмертно).Он был жив, когда подобрали его, минут через 20 умер не успели довезти. Я Женьку сам грузил уже мертвого. Я хотел цинк домой везти, но не пустили, хотя я дембель был.

 Наша рота после выхода из окружения  с 20 до 29 декабря на выезде с Гудера находились в засаде. Там перекресток был: железка, автотрасса.  Выход духов с города блокировали неделю, в снегу спали. А 30-го я уехал домой на дембель».