Начальник связи 131-й Майкопской бригады Анатолий Чумак погиб 1 января 1995 года в Чечне..

“Расскажи, как сгорел твой папа” — Оленька, этот Новый год мы не встретим вдвоем. Но через две недели я вернусь домой. У меня все нормально, вот только по дому сильно скучаю. Я тут для тебя сюрприз приготовил. Надеюсь, ты обрадуешься... — это были последние слова начальника связи 131-й Майкопской бригады Анатолия Чумак.
Анатолий Михайлович звонил за несколько часов до собственной гибели. Его машина попала под обстрел около двух часов ночи 1 января 1995 года. Кабина, где находился Анатолий, взорвалась и сгорела дотла. Так офицер попал в списки пропавших без вести. И числился в них до июня 2002 года...
— Я несколько лет искала его среди живых, ведь никакой информации о нем не поступало, — рассказывает жена Анатолия, Ольга. — Я ездила в Моздок, Назрань, посылала запрос в военную прокуратуру, самостоятельно выходила на группировки боевиков... Его имя ни в одних списках не значилось. Когда я звонила в часть, мне тоже не давали четкого ответа — все время отвечали: “Его нет на месте, он молчит”. Я ничего не понимала: ведь Толя был отличным связистом, он мог выйти на связь при любых обстоятельствах...
В начале второй чеченской кампании Ольга обратилась за помощью в 124-ю лабораторию.
— Нам разрешили просмотреть вагоны-рефрижераторы, где находились 450 трупов погибших военнослужащих. Я до сих пор помню эту картину. Изуродованные, вздувшиеся трупы!.. Среди такого количества тел я не могла распознать своего мужа. Пять человек просмотришь — уже все кажутся на одно лицо, — продолжает Ольга. — Вместе со мной по вагонам ходила седая женщина. Она искала сына. В последнем вагоне лежали обгоревшие тела солдат. Она остановилась около одного и... заплакала. Эта женщина даже не видела лица погибшего — оно было прикрыто простыней. Она встала на колени, подняла на меня глаза и прошептала: “Это мой...”
Десятки женщин после первой чеченской войны вывезли из ростовского морга тела не своих детей. “Матерям важно было обрести могилу. Поэтому многие, ссылаясь на интуицию, увозили гроб с неизвестным им солдатом. Сегодня нам удается установить истину. Самое сложное — переубедить матерей...” — рассказывают сотрудники морга.
От Анатолия Чумака, погибшего при штурме Грозного, остался обгоревший торс. Через две недели останки доставили на экспертизу в Ростов.
— Мой муж проходил под 105-м номером. Наверное, это мистика, но мой взгляд всегда спотыкался именно на этой фотографии... — вспоминает жена Анатолия.
Семья Чумаков жила в маленьком провинциальном городке под Ростовом. После гибели мужа Ольге и трем ее детям пришлось оставить родное место.
— Младшая дочь Вика приходила в школу, и ее начинали донимать одноклассники: “Расскажи, как сгорел твой папа”. Она сбегала с уроков и пряталась в поле до наступления темноты. Вторая дочь целыми днями сидела в шкафу и целовала папину форму, переглаживала его носки, гуляла в сквере, где они играли с отцом... А когда в доме раздавался стук в дверь — дети вздрагивали и выбегали на улицу с криками: “Папка вернулся!” Это было невыносимо...
В 2000 году Анатолия Чумака признали погибшим. А в июне прошлого года Ольге пришла телеграмма: “Ваш муж похоронен на Богородском кладбище в Ногинске”.
— Я не хочу его перезахоранивать: говорят, большой грех тревожить тело покойного, да и для детей это большая травма... — говорит она.
По статистике Министерства обороны РФ, в первую чеченскую кампанию погибло около трех тысяч военнослужащих. Цифры погибших во второй войне пока не разглашаются. По неофициальным данным, это число уже сегодня в два раза превышает предыдущее.
Более четырехсот безымянных захоронений насчитывается на Богородском кладбище в Ногинске и на Северном — в Ростове. Большинство из них появилось именно в первую чеченскую кампанию. Оказывается, на этой войне имя потерять так же просто, как жизнь...