Ермаков Вадим - герой России
Про
Хрущева и Сталина конечно интересно, но думаю и надеюсь, что найдутся
люди, которым будет интересно узнать и о других наших соотечественниках.
В данной заметке хотелось бы рассказать о Ермакове Вадиме
Константиновиче.
Завтра исполняется 18 лет с того момента как он погиб в свои неполные 24 года.
Родился 20 октября 1972 года в Спиридонова Буда Брянской области, в крестьянской семье. У него было две старших сестры и одна младшая. Отец работал шофером в колхозе.
После окончания в 1995 году Брянского сельско-хозяйственного института был призван в армию.
Вадим попал служить во владикавказскую часть внутренних войск. Носить погоны ему предстояло только год. Среди своего призыва он, конечно, выделялся. И ростом, и возрастом, и образованием. Где сейчас в армии найдешь солдата с высшим образованием? Единицы их служат Родине.
Командиры сразу прониклись к Ермакову уважением. Парень был спокойным, рассудительным, к его мнению прислушивалась молодежь. Такому можно доверить ответственное дело. Назначили кладовщиком роты — это едва ли не старшина.
В письмах домой Вадим писал о своем армейском житье-бытье, неизменно заканчивая их словами: “Ваш солдат, защитник Вадим”. Писал нечасто, тем более что значительных событий в строгом армейском распорядке дня не происходило. Так прослужил 10 месяцев, до увольнения в запас оставалось совсем немного.
Наступил жаркий, очень жаркий август 1996 года. 5-го Вадим отправил домой письмо: “Привет из Владикавказа. У меня все по-старому. Мне уже осталось до дембеля 98 дней... Занимаюсь потихоньку спортом. Буду ждать от вас писем. Передавайте привет родным и близким. Ваш солдат, защитник Вадим”.
Через считанные часы подразделение Ермакова было поднято по тревоге и брошено в Чечню. В Грозном начинались августовские бои, в которых прольется много крови...
Владикавказский оперативный резерв был направлен в район Черноречья. Практически с ходу ему пришлось выполнять боевую задачу. Обстановка в этом районе складывалась очень тяжелая. В комендатуре оказались заблокированными бойцы тульского оперативного батальона. 9 августа в основном силами спецназа и разведки удалось отогнать боевиков от комендатуры.
На следующий день штурмовой группе владикавказцев поставили задачу очистить здание санатория в Черноречье от боевиков. Разведданных о количестве противника в этом районе штурмующие так и не дождались. В 11 часов начали выдвижение, незаметно просочившись через лес. Санаторий оказался четырехэтажным зданием, обнесенным бетонным забором. Решение было принято: входить через ворота. Как только прошли через них, из окон начался ураганный огонь по группе. Двое солдат, Жигляев и Насретдинов, тут же получили ранения. Насретдинов умер. Это были их первые потери в том штурме...
Однако несмотря на огненный шквал, который боевики обрушили на владикавказцев, фактор внезапности сыграл свою роль: без больших потерь сумели захватить первый этаж санатория. Со вторым оказалось сложнее: лестница была сломана, и пришлось подниматься по шахте лифта. Боевики отступили на третий и четвертый этажи. С ходу без больших потерь войти туда не удалось. Поэтому штурмующие заняли оборону и стали готовиться к захвату остальных этажей.
В установившейся на недолгое время тишине, изредка нарушаемой выстрелами и криками чеченцев, вдруг пропела-протрещала рация. Эфир принес обнадеживающую весть: вот-вот в районе Черноречья будет действовать авиация. Весть была одновременно и хорошей, и тревожной. Хорошей — потому что авиационная поддержка в бою значит много, тревожной — потому что совсем запросто можно было угодить под свои же ракеты. Как сверху авиаторам разобраться, где свои, где чужие, когда здесь на земле все смешалось в огненной карусели! Комбат принял решение собрать всех на первом этаже. И вовремя: одна из ракет, выпущенная с вертолета, угодила в верхние этажи санатория.
Удивительно, но сразу же после обстрела боевики активизировались.
— Мы увидели большую группу людей, которая выдвигалась к нам из леса, — вспоминает замкомбата майор Лачин Шукюров. — Из-за плохой видимости думали, что это подкрепление к нам идет. Уж больно много их было. Но тут они открыли огонь. Ранение получил старший лейтенант Ахсарбек Лолаев, находившийся в угловой комнате.
В одночасье ситуация коренным образом изменилась. Горстку солдат обложили со всех сторон.
Всем стало совершенно ясно, что положение штурмовой группы отчаянное. Чтобы спасти людей, необходимо было уходить, прорвав кольцо почуявших запах крови боевиков. Ахсарбек Лолаев отдал приказ перенесшим его в безопасное место солдатам уходить из санатория. Сам же принял решение остаться, чтобы обеспечить прикрытие отходящей группы. Но уже через несколько минут в комнате взорвалась граната, выпущенная по зданию из подствольника. Лолаев, и без того раненный, оказался контужен. Оглушенный, истекающий кровью, он не мог уже держать автомат. Увидев, в каком положении находится офицер, к нему бросился Вадим Ермаков:
— Уходите, парни! Я прикрою! Старлея потом вынесу! Быстрей уходите!
Вадим, заняв выгодную позицию в угловой комнате, взял на мушку бетонный забор и подходы к зданию. Место было очень удобным: большая площадь перед санаторием оказывалась в секторе обстрела, что позволяло отсечь боевиков огнем из всех видов оружия. У Вадима был ручной пулемет, за спиной болтался огнемет “Шмель”. Солдат был готов устроить чеченцам русскую баню с обжигающим паром!
Боевики, заметив, что из угловой комнаты стрельба стала реже, внаглую стали перелезать через забор. Тут-то Ермаков и открыл огонь из пулемета. Бил с шести метров. Несколько бандитов были сражены очередями, остальным удалось выйти из сектора обстрела.
Комнаты санатория тем временем превратились в ад. Плотность огня усиливалась с каждой минутой. Чаще всего простреливалось окно коридора, гранаты летели и с верхних этажей. Некоторые внутренние перегородки оказались гипсовыми. После взрывов они превращались в пыль. Деревянная обшивка стен горела. В коридорах и комнатах вскоре уже стояла плотная завеса из дыма и пыли. Боевикам удалось полностью взять под огневой контроль коридор и тем самым вынудить бойцов сосредоточиться в трех комнатах. Ермаков вместе со старшим лейтенантом Ермошиным и рядовым Дегтяревым так и остались в угловой. Когда боевики предприняли очередной наскок, Вадим выстрелил из “Шмеля”. Залп огня поразил еще нескольких боевиков. Вызвав основной напор бандитов на себя, Ермаков позволил двум группам, найдя лазейку в плотном кольце окружения, хоть и с потерями, но вырваться из здания.
Вадим, двое его товарищей-солдат и старший лейтенант Лолаев выйти из огненного мешка не смогли. Разрыв гранаты обрушил балки и перекрытия на Лолаева, смертельной тяжестью придавив израненное тело офицера. Пути отступления оказались полностью отрезанными. Они отбивались до того момента, когда в комнату влетела граната. Взрывом их раскидало в стороны, каменным крошевом и осколками посекло тела. Когда все трое пришли в себя, то оказались под прицелом боевиков.
Дегтярева и Ермошина позже удалось освободить. Из их сбивчивых, иногда противоречивых рассказов и узнали, какими были последние минуты жизни Вадима Ермакова. Бандиты начали допрос именно с него, спросили воинское звание. Ермаков ответил, что он рядовой срочной службы. Боевики не поверили. Во-первых, он выглядел старше, был высокого роста, очень крепкий физически. Недаром к нему в роте прочно прилипло прозвище Большой. Во-вторых, он носил офицерский ремень...
— Ты все врешь. — Один из чеченцев выругался. — Ты контрактник...
Его стали избивать. И здесь боевики допустили ошибку, недооценив выносливость и крепость духа парня. Когда казалось, что он уже не в силах стоять на ногах, Вадим изловчился и выдернул у одного из боевиков гранату. Те растерялись... В оседающей после взрыва пыли на усыпанном гильзами и битым кирпичом полу в крови лежало несколько чеченцев. Остальные, контуженные и раненные, выползали из комнаты.
Русский солдат бился до последней минуты. Когда он потерял последние силы и лежал, раненный, контуженный, едва живой, бандиты сворой накинулись на него, буквально растерзали... Им, одурманенным войной и кровью, не понять было той высоты человеческого духа, который жил в большом теле русского солдата. И дух этот, сотканный из миллионов частиц, в каждой из которых имена дедов и прадедов, душа отца, любовь матери, красота тихой речки Ипуть, звонкий смех школьных друзей, мудрые и теплые слова учителей, почти физическое чувство боевого товарищества, — дух этот стал победителем в той страшной смертельной схватке 10 августа 1996 года.
Вадим Ермаков похоронен на родной Брянщине. Указом Президента Российской Федерации от 30.03.1998 ему присвоено звание Героя России. Навечно зачислен в списки личного состава воинской части.
Завтра исполняется 18 лет с того момента как он погиб в свои неполные 24 года.
Родился 20 октября 1972 года в Спиридонова Буда Брянской области, в крестьянской семье. У него было две старших сестры и одна младшая. Отец работал шофером в колхозе.
После окончания в 1995 году Брянского сельско-хозяйственного института был призван в армию.
Вадим попал служить во владикавказскую часть внутренних войск. Носить погоны ему предстояло только год. Среди своего призыва он, конечно, выделялся. И ростом, и возрастом, и образованием. Где сейчас в армии найдешь солдата с высшим образованием? Единицы их служат Родине.
Командиры сразу прониклись к Ермакову уважением. Парень был спокойным, рассудительным, к его мнению прислушивалась молодежь. Такому можно доверить ответственное дело. Назначили кладовщиком роты — это едва ли не старшина.
В письмах домой Вадим писал о своем армейском житье-бытье, неизменно заканчивая их словами: “Ваш солдат, защитник Вадим”. Писал нечасто, тем более что значительных событий в строгом армейском распорядке дня не происходило. Так прослужил 10 месяцев, до увольнения в запас оставалось совсем немного.
Наступил жаркий, очень жаркий август 1996 года. 5-го Вадим отправил домой письмо: “Привет из Владикавказа. У меня все по-старому. Мне уже осталось до дембеля 98 дней... Занимаюсь потихоньку спортом. Буду ждать от вас писем. Передавайте привет родным и близким. Ваш солдат, защитник Вадим”.
Через считанные часы подразделение Ермакова было поднято по тревоге и брошено в Чечню. В Грозном начинались августовские бои, в которых прольется много крови...
Владикавказский оперативный резерв был направлен в район Черноречья. Практически с ходу ему пришлось выполнять боевую задачу. Обстановка в этом районе складывалась очень тяжелая. В комендатуре оказались заблокированными бойцы тульского оперативного батальона. 9 августа в основном силами спецназа и разведки удалось отогнать боевиков от комендатуры.
На следующий день штурмовой группе владикавказцев поставили задачу очистить здание санатория в Черноречье от боевиков. Разведданных о количестве противника в этом районе штурмующие так и не дождались. В 11 часов начали выдвижение, незаметно просочившись через лес. Санаторий оказался четырехэтажным зданием, обнесенным бетонным забором. Решение было принято: входить через ворота. Как только прошли через них, из окон начался ураганный огонь по группе. Двое солдат, Жигляев и Насретдинов, тут же получили ранения. Насретдинов умер. Это были их первые потери в том штурме...
Однако несмотря на огненный шквал, который боевики обрушили на владикавказцев, фактор внезапности сыграл свою роль: без больших потерь сумели захватить первый этаж санатория. Со вторым оказалось сложнее: лестница была сломана, и пришлось подниматься по шахте лифта. Боевики отступили на третий и четвертый этажи. С ходу без больших потерь войти туда не удалось. Поэтому штурмующие заняли оборону и стали готовиться к захвату остальных этажей.
В установившейся на недолгое время тишине, изредка нарушаемой выстрелами и криками чеченцев, вдруг пропела-протрещала рация. Эфир принес обнадеживающую весть: вот-вот в районе Черноречья будет действовать авиация. Весть была одновременно и хорошей, и тревожной. Хорошей — потому что авиационная поддержка в бою значит много, тревожной — потому что совсем запросто можно было угодить под свои же ракеты. Как сверху авиаторам разобраться, где свои, где чужие, когда здесь на земле все смешалось в огненной карусели! Комбат принял решение собрать всех на первом этаже. И вовремя: одна из ракет, выпущенная с вертолета, угодила в верхние этажи санатория.
Удивительно, но сразу же после обстрела боевики активизировались.
— Мы увидели большую группу людей, которая выдвигалась к нам из леса, — вспоминает замкомбата майор Лачин Шукюров. — Из-за плохой видимости думали, что это подкрепление к нам идет. Уж больно много их было. Но тут они открыли огонь. Ранение получил старший лейтенант Ахсарбек Лолаев, находившийся в угловой комнате.
В одночасье ситуация коренным образом изменилась. Горстку солдат обложили со всех сторон.
Всем стало совершенно ясно, что положение штурмовой группы отчаянное. Чтобы спасти людей, необходимо было уходить, прорвав кольцо почуявших запах крови боевиков. Ахсарбек Лолаев отдал приказ перенесшим его в безопасное место солдатам уходить из санатория. Сам же принял решение остаться, чтобы обеспечить прикрытие отходящей группы. Но уже через несколько минут в комнате взорвалась граната, выпущенная по зданию из подствольника. Лолаев, и без того раненный, оказался контужен. Оглушенный, истекающий кровью, он не мог уже держать автомат. Увидев, в каком положении находится офицер, к нему бросился Вадим Ермаков:
— Уходите, парни! Я прикрою! Старлея потом вынесу! Быстрей уходите!
Вадим, заняв выгодную позицию в угловой комнате, взял на мушку бетонный забор и подходы к зданию. Место было очень удобным: большая площадь перед санаторием оказывалась в секторе обстрела, что позволяло отсечь боевиков огнем из всех видов оружия. У Вадима был ручной пулемет, за спиной болтался огнемет “Шмель”. Солдат был готов устроить чеченцам русскую баню с обжигающим паром!
Боевики, заметив, что из угловой комнаты стрельба стала реже, внаглую стали перелезать через забор. Тут-то Ермаков и открыл огонь из пулемета. Бил с шести метров. Несколько бандитов были сражены очередями, остальным удалось выйти из сектора обстрела.
Комнаты санатория тем временем превратились в ад. Плотность огня усиливалась с каждой минутой. Чаще всего простреливалось окно коридора, гранаты летели и с верхних этажей. Некоторые внутренние перегородки оказались гипсовыми. После взрывов они превращались в пыль. Деревянная обшивка стен горела. В коридорах и комнатах вскоре уже стояла плотная завеса из дыма и пыли. Боевикам удалось полностью взять под огневой контроль коридор и тем самым вынудить бойцов сосредоточиться в трех комнатах. Ермаков вместе со старшим лейтенантом Ермошиным и рядовым Дегтяревым так и остались в угловой. Когда боевики предприняли очередной наскок, Вадим выстрелил из “Шмеля”. Залп огня поразил еще нескольких боевиков. Вызвав основной напор бандитов на себя, Ермаков позволил двум группам, найдя лазейку в плотном кольце окружения, хоть и с потерями, но вырваться из здания.
Вадим, двое его товарищей-солдат и старший лейтенант Лолаев выйти из огненного мешка не смогли. Разрыв гранаты обрушил балки и перекрытия на Лолаева, смертельной тяжестью придавив израненное тело офицера. Пути отступления оказались полностью отрезанными. Они отбивались до того момента, когда в комнату влетела граната. Взрывом их раскидало в стороны, каменным крошевом и осколками посекло тела. Когда все трое пришли в себя, то оказались под прицелом боевиков.
Дегтярева и Ермошина позже удалось освободить. Из их сбивчивых, иногда противоречивых рассказов и узнали, какими были последние минуты жизни Вадима Ермакова. Бандиты начали допрос именно с него, спросили воинское звание. Ермаков ответил, что он рядовой срочной службы. Боевики не поверили. Во-первых, он выглядел старше, был высокого роста, очень крепкий физически. Недаром к нему в роте прочно прилипло прозвище Большой. Во-вторых, он носил офицерский ремень...
— Ты все врешь. — Один из чеченцев выругался. — Ты контрактник...
Его стали избивать. И здесь боевики допустили ошибку, недооценив выносливость и крепость духа парня. Когда казалось, что он уже не в силах стоять на ногах, Вадим изловчился и выдернул у одного из боевиков гранату. Те растерялись... В оседающей после взрыва пыли на усыпанном гильзами и битым кирпичом полу в крови лежало несколько чеченцев. Остальные, контуженные и раненные, выползали из комнаты.
Русский солдат бился до последней минуты. Когда он потерял последние силы и лежал, раненный, контуженный, едва живой, бандиты сворой накинулись на него, буквально растерзали... Им, одурманенным войной и кровью, не понять было той высоты человеческого духа, который жил в большом теле русского солдата. И дух этот, сотканный из миллионов частиц, в каждой из которых имена дедов и прадедов, душа отца, любовь матери, красота тихой речки Ипуть, звонкий смех школьных друзей, мудрые и теплые слова учителей, почти физическое чувство боевого товарищества, — дух этот стал победителем в той страшной смертельной схватке 10 августа 1996 года.
Вадим Ермаков похоронен на родной Брянщине. Указом Президента Российской Федерации от 30.03.1998 ему присвоено звание Героя России. Навечно зачислен в списки личного состава воинской части.
я блин с ним служил и знаю че случилось но не граната
ОтветитьУдалить