Чеченский репортаж (Ростовский транспортный ОМОН в "горячей точке")

Начальник инженерно-технического отделения Северо-Кавказского транспортного ОМОНа капитан милиции Михаил Мизюков служит здесь с первых дней образования отряда. Ему есть что вспомнить, и большая часть воспоминаний – о первой и второй чеченских кампаниях. Командировки на войну у Михаила исчисляются десятками.

Когда в Грозном на привокзальной площади подорвалась на фугасе машина с военнослужащими, сержант Андрей Смирнов не должен был спешить на место происшествия вместе с тревожной группой. Михаил Мизюков, командовавший инженерной разведкой, тогда еще крикнул: "Андрей, оставайся!". Но Смирнов, перехватив покрепче автомат, бросился догонять товарищей.

Пока раненым из подорванного армейского грузовика оказывали помощь, Мизюков осматривал воронку от мощного взрыва. По приметам, знакомым только опытным саперам, понял: где-то поблизости заложен еще один фугас, такую уловку часто практикуют боевики. Быстро огляделся: за площадью в прямой видимости стояло несколько полуразрушенных домов. Наверняка у какого-то из оконных проемов там сейчас сидят несколько бородачей. Один из них держит палец на тангенте транкового передатчика, а другой снимает на видеокамеру все происходящее на площади. - Надо проверить здания напротив! – крикнул Мизюков товарищам. В этот момент, сообразив, что милиционеры их вычислили, невидимый оператор нажал тангенту передатчика.

Второй фугас оказался заложенным в груду битого кирпича. Мощным взрывом контузило несколько человек, зацепило и Мизюкова. Ближе всех к кирпичной куче оказался Андрей Смирнов. Так ростовские транспортные омоновцы потеряли боевого товарища. Были и другие потери: прапорщика Валерия Цуканова подстрелили во время нападения боевиков на комендантский взвод в Гудермесе. Старший сержант Дмитрий Темнов был ранен шальной пулей во время инженерной разведки и скончался на операционном столе. Вечная им память!

Январский штурм Грозного в 1995 году, когда возле вокзала была положена почти вся 131-я майкопская бригада Российской армии, ростовский транспортный ОМОН встретил в аэропорту Махачкалы. Перед этим отряд подняли ночью по тревоге, при полном вооружении посадили в самолет. Задачу поставили уже на месте: охранять аэропорт от возможного захвата боевиками.

И они не заставили себя долго ждать. Едва забрезжил рассвет, на площадь перед вокзалом один за другим стали съезжаться большие автобусы. Из них выходили суровые бородатые мужчины. Было видно, что многие под одеждой прячут оружие. На площади скопилось несколько тысяч человек. Образовав круг, мужчины пустились в ритуальный танец зикр.

- Нам сообщили, что в Махачкале из Чечни прорывается большая бандгруппа, - рассказывает Михаил Мизюков. – Погранцы и военные остановили ее в 50 километрах аэропорта. Там шел ожесточенный бой. А на площади прямо перед нами несколько тысяч вооруженных боевиков ждали их прибытия, чтобы взять аэропорт и поставить на уши весь Дагестан.

Военные выстояли: бандгруппа была разбита, ее остатки ушли назад в Чечню. Когда информация об этом пришла в Махачкалу, на площади прекратили танцевать зикр, быстро погрузились в автобусы и разъехались. Наши ребята, напряженно следившие за событиями с оружием в руках, вздохнули с облегчением. Шансов выжить, начни боевики штурм аэропорта, у сотрудников ростовского транспортного ОМОН практически не было.

В начала 90-х годов на территории Чечни начали грабить поезда. Как во времена батьки Махно останавливали состав, подъезжали на всевозможных видах транспорта: от телег до КАМАЗов. Буквально за полчаса очищали вагоны и исчезали. В пассажирских поездах грабили, а порой похищали людей. Когда начались боевые действия, по железной дороге уже перевозили войска и военные грузы. Тогда боевики стали минировать рельсы. – Пару раз за станцией Ищерской, где стоял наш отряд, пытались подрывать поезда, но неудачно, - говорит Михаил Мизюков. – Подрывник неопытный попался. Один раз поезд проскочил, второй раз состав сошел с рельс, но не пошел под откос. С той поры отделение Михаила Мизюкова постоянно работало по разминированию северной железнодорожной ветки. Особое внимание уделяли мостам. Снимали мины, обезвреживали неразорвавшиеся боеприпасы. Безопасное расстояние – по 300 квадратных метров с каждой стороны моста. И все проходили старым дедовским способом – при помощи щупа. Миноискателей не было. Поисковые собаки были только у армейских саперов, и ценились на вес золота.

В это же время ученые Ростовского государственного университета путей сообщения разработали электронный прибор "Георадар", способный увидеть заложенный фугас на глубине до шести метров под щебнем! Этот такой нужный в Чечне прибор ростовские транспортные омоновцы испытывали под Батайском. Поверх закопанной в щебенку взрывчатки клали лист железа, кирпичи, но умный прибор безошибочно распознавал взрывчатку. Омоновцы были в восторге. Но прибор в серию так и не пошел: не нашлось средств, чтобы довести его "до ума", и, как и много другого хорошего в нашей стране, он остался в единственном экспериментальном экземпляре.

Опытный минер сможет определись наличие взрывного устройства не только щупом, но и по косвенным признакам. Например, "не тот" цвет и размер щебня указывает, что здесь недавно копали яму.

При помощи щупа саперы ОМОН СК УВДТ расчистили шесть мостов на территории Чеченской республики, обследовав порядка 22 тысяч квадратных метров, сняли 146 взрывоопасных предметов.

Кто же ставит мины в Чечне? Михаил Мизюков описывает среднестатистическую группу. В нее входят "специалист", который наспех прошел обучение у арабов. Он пользуется инструкцией, написанной вручную на бумажке: какие соединить проводки, как вставить детонатор. Как правило, в группе есть пара автоматчиков для прикрытия и видеокамера, чтобы предоставить заказчикам доказательства проделанной работы. Нередко такие одноразовые исполнители и сами подрываются на своих минах. Или ставят их совсем неэффективно: на памяти Мизюкова случай, когда боевик замаскировал мину за большим деревом возле дороги. Это дерево и приняло на себя осколки и всю силу взрыва.

Ловушки более высокого класса ставят профессиональные военные. На "той стороне" воевало много наших офицеров, которые перешли к боевикам по разным причинам. Одни попали в плен, других (как группу капитана Ульмана) взяли в оборот свои же – за то, что слишком хорошо выполняли приказы командиров.

В 2002 году была предпринята целая войсковая операция по поимке полевого командира, известного под позывным "Полковник", - говорит Михаил Мизюков. – Это был офицер разведки, русский по национальности, по каким-то причинам перешедший на сторону боевиков и сколотивший свой собственный отряд из наемников. Воевал он умело и жестко, и всякий раз выходил из переплета с небольшой кучкой людей, положив большую часть своего отряда… А вообще тогда мину могли поставить и совсем пацаны. В Чечне выросло целое поколение, не знающее ничего, кроме войны.

- Когда наконец наступит мир на Кавказе?

- Думаю, еще не скоро. Если в Чечне установилась твердая власть и все относительно затихло, то осложнилась обстановка в соседней Ингушетии, других регионах. Мне кажется, чтобы замирить Кавказ, нужна сильная политическая воля. А пока что для силовых структур там всегда будет работа, - считает капитан ростовского транспортного ОМОНа Михаил Мизюков.

Александр Оленев, газета «Вечерний Ростов».

2008 г.

В небе над Чечней. Слева направо: Михаил Мизюков, Сергей Черниченко, Владимир Киселев, Андрей Лукъянов, Александр Рудаков, Вячеслав Дроздов, Игорь Комиссаров, Дмитрий Темнов. В центре – Андрей Сесюк. (1995 г.)