Игорь Иванович Стрелков ( Гиркин) на Первой и Второй Чеченской войне

После того, как вернулся со срочной службы в армии, это было в самом начале июля 1994 года,  Игорь Иванович стоял на жизненном распутье.
В то время он посещал Российский государственный военно-исторический архив, занимался изучением истории Гражданской войны. Тогда он писал статьи для маленького журнала «Военная быль» — продолжение иммигрантского издания. Редактировал его Сергей Андреевич Кручинин, его старый друг.
В каком-то смысле Игорь Иванович искал себя, но не совсем понимал, куда ему повернуть: думал обратиться к исторической науке. Игорю Ивановичу нравилось работать в архиве, его увлекла история Гражданской войны на Украине, действия белых войск генералов Бредова и Промтова, наступавших на Полтаву, на Киев.
Но когда началась Чеченская война,  Игорь Иванович уже не мог спокойно продолжать свои привычные занятия…
  Он понимал, что обладает определенным военным опытом, пусть и незначительным, поэтому рвался туда. Когда на Новый год  узнал о кровопролитном штурме Грозного с огромными потерями, больше сидеть без дела  не мог. 
Сразу же после окончания новогодних каникул  отправился в военкомат и записался на службу по контракту. В Чечню как раз набирали на три месяца и на полгода. Игорь Иванович сразу записался на полгода. Некоторое время были проблемы с контрактом, но в конце февраля все документы были оформлены, и  отправился в гарнизон «Мулино» (Нижегородская область).


— 26 марта 1995-го года самолетом перебросили сначала в Моздок, оттуда на тяжелых грузовых вертолетах на Ханкалу. Летели они стоя, потому что сидячих мест уже не было. Приземлились нормально.  Их погрузили на «Уралы» и забросили на юго-восточную окраину Грозного в пригород. В поле располагался базовый лагерь нашей 166-й бригады. Они рядами сели на свои вещмешки и ждали, когда  распределят по подразделениям.
Было  около 150 человек. Как водится стали приходить «покупатели» и кричать: «Механики водители! Наводчики танков!», — сколько то нашлось…. «Механики водители, наводчики БМП!», — тоже нашлись среди них. Затем начали вызывать артиллеристов, дальномерщиков, командиров орудий. Потом пришли разведчики: среди них стали выискивать добровольцев и отзывать на беседу.
  Игорь Иванович не стал вызываться добровольцем, так как собирался идти в пехоту. Ему казалось, что, прежде чем идти в разведчики, на войне надо осмотреться.
В итоге, когда всех разобрали - поваров, водителей автомашин, их осталось человек около шестидесяти. Всех начали распределять по мотострелковым ротам.
Но тут приехал  будущий командир дивизиона Игоря Ивановича. Он стал обходить ряды, кричать, что нужен командир орудия. Все усмехались, потому что командиров орудий разобрали как часа полтора-два до него. Вдруг он повернулся к Игорю Ивановичу, ткнул  пальцем и сказал: «Ты, у тебя рожа умная — пойдешь в артиллерию!».


Игорь Иванович попал в самоходную артиллерию, во вторую батарею, второй взвод. Должен был заменить сержанта срочника, который уходил на должности замкомвзвода командира орудия. Но ему надо было увольняться через неделю, соответственно за неделю Игорь Иванович должен был у него принять орудие.
Первые два дня  работал заряжающим с грунта, потом два дня основным заряжающим, затем два дня наводчиком, а на седьмой день принял орудие.
Наука, в общем-то не особо хитрая. В арифметике  тогда неплохо соображал, считал быстро в уме, ничего тяжелого в этом обучении не наблюдал. Обучали очень быстро, жестко, все схватывалось налету, тем более, что все обучение шло в ходе боевых действий.
Батарея , естественно, как и весь дивизион, стояла в тылу, вдалеке от противника. Они были прикрыты мотострелковыми частями. Поэтому врага  не видели и выполняли команды командиров, которые руководили огнем. Они постоянно перемещались с места на место, постоянно занимались разгрузкой/погрузкой снарядов. Ежедневные стрельбы, много тяжелого физического труда, крайне мало сна и отдыха. На войне как на войне.
Всю весну 1995 года лили дожди. Хорошо, что были постоянные огневые позиции — удавалось на них обустроиться:  вкапывали палатки в землю, из-под снарядных ящиков настилали пол, строили себе нары. Обшивали даже стенки палаток.
В отличие от пехоты, которая существовала в гораздо более тяжелых условиях, они все-таки были «привилегированными» по части бытового комфорта. Всегда имелся и порох для растопки, и обломки ящиков в качестве дров для буржуек. Тем не менее, все ходили постоянно простуженные и довольно грязные. Если удавалось искупаться в холодном, мутном арыке — считай, очень повезло.
Хотя  и числились за 166 бригадой, но были приданы сначала сводному батальону морской пехоты, потом  придавали десантникам, затем внутренним войскам. И  батарея постоянно маневрировала.
Сначала  обстреливали цементный завод, Чечен-аул, потом  перебросили в горы вслед за десантниками.  Действовали в районе Хатуни, Бахкиты — населенные пункты в Веденском районе. Игорю Ивановичу пришлось там впоследствии (уже во Вторую Чеченскую) активно работать; и в 2001 году, и в 2004 и в 2005 году. То есть места, где  проехался в первый раз,  посетил вторично уже в ином качестве.

Очень забавный эпизод произошел во время марша на Махкиты со стороны Шали. Миновали ряд населенных пунктов. Не доезжая Киров-юрта (сейчас это Тезана называется), между аулом Агишты и Тезаной  колона шла очень медленно, потому что там дорога достаточно узкая, а впереди шла техника десантников (НОНы), уже смеркалось. Колонна постоянно останавливалась на полчаса (иногда больше).
По каким-то причинам Игорь Иванович  соскочил с брони, и в этот момент колонна тронулась. А  самоходка в это время шла замыкающей на буксире в хвосте колонны (как впоследствии выяснилось потому что наш механик-водитель уронил в бак тряпку, которая забила переходную трубу).
Впрыгнуть на броню  сходу не удалось, и Игорь Иванович остался на дороге один. Пришлось догонять своих пешком. Настиг их он только километра через три. Дорога извилистая, кругом горы, поэтому было довольно неприятное ощущение. Соскочил  с брони без автомата и вообще без какого-либо оружия. Тем не менее, ему было не страшно, а именно весело. Он над собой ехидствовал.
В итоге, когда колонна в очередной раз стала, он вернулся на свое место. Никто даже не заметил его отсутствия. Механик-водитель сидит отдельно и не видит, что происходит в боевом отделении. Все остальные спали как убитые на палатках, бушлатах.
Игорь Иванович помнит, в Махкитах они долго пытались втащить технику на очень крутой подъем — от моста налево. Дважды у  рвался трос. В итоге  все-таки затолкали наверх. Утром удалось найти неисправность. Машина у  снова заработала. Утром же их обстреляли, но не попали. У десантников сгорело два ГАЗ-66. А они начали готовиться к обстрелу позиций противника.  Говорили, что будет штурм Ведено. Впрочем, он не состоялся. Шли уже первые числа июня.
3 июня, накануне перед артподготовкой, которая была назначена на 5–00,  позиции 166 бригады обстрелял чеченский танк. Выгребная яма была вырыта, и ров был обнесен камуфляжной сеткой. Видимо чеченские танкисты решили, что это командный пункт и всадили снаряд прямо туда. Но по раннему времени в туалете никого не было.
Затем они переключились и попали по тылам десантников, — сожгли два Урала и обстреляли колонну, которая шла по дороге, подбили БМП (мотор разворотило снарядом). После этого танк ушел, началась условленная артподготовка.
Отстрелялись. Когда налетала авиация,  стрелять запрещали. Прямо над  головами работали Ми-24,  Игоря Ивановича чуть не убило вылетевшим стаканом от ракеты. Буквально в метре от него он шлепнулся, ударился об дорогу.
После Ведено  резко перебросили в Шатойское ущелье, опять поддерживать десантников в районе Дубай-юрт. Огневая позиция   была между Чишками и Дачу-Борзой (два аула в начале ущелья).
На  глазах Игоря Ивановича сбили вертолет, когда десантники больше 20 вертолетов погнали высаживать десант. Правда, как впоследствии рассказывали, он не разбился, а совершил жесткую посадку, — было много раненых (большая часть людей осталась в живых). На соседних позициях произошла трагедия. Взорвался первый дивизион 166 бригады из-за халатности офицеров и солдат.


  Были очень изношены орудия, и приехавший начальник артиллерии 11-й армии никак не мог от бригады добиться точности попаданий. Стволы были расстрелянные. Из  гаубицы Игоря Ивановича к тому времени было расстреляно более тысячи снарядов, начиная с марта. После каждых шестисот снарядов нужно было производить пересчет и вносить изменения в таблицы стрельбы. Но этого делать никто не умел. Не было специальных замеров износа на приборах. Поэтому стреляли по площадям. Точность накрытия цели достигалась за счет массирования огня.
  Губица оказалась окончательно изношенной. Сначала сгорела подача с грунта. Хорошо, что после дождей в днище стояла вода. Ей некуда было уходить. Иначе,  могли и взорваться, потому что искры могли зажечь остатки пороха, который все время под ногами валялся. Хотя его и убирали, но все равно что-то проваливалось.
Потом сломалась основная ось бронезатвора. Его приходилось при каждом заряжании поднимать вручную. Ослабла змея (как ее называли) — подающее устройство, досылающее снаряд, и каждый заряд приходилось досылать деревянным прибойником.
Затем прямо во время стрельбы отломилась и упала Игорю Ивановичу на колени так называемая «чебурашка», прибор управления огнем, после этого башню уже нельзя было вращать автоматически, только руками, двумя колесами. Соответственно, поднимать и опускать ствол можно было тоже только вручную.
Во время стрельбы орудие положено заводить, иначе быстро садится аккумулятор, от которого работает вся механика заряжания пушки. Однажды во время стрельбы потребовалось сменить осколочно-фугасные на Р-5 (снаряды воздушного разрыва).  Игорь Иванович высунулся из башни, стал кричать своему бестолковому подчиненному, заряжающему с грунта, чтобы тот тащил не осколочно-фугасные, а Р-5, пытаясь при этом перекричать заведенный двигатель.
В этот момент идет команда «Залп!» Наводчик слышит эту команду так же как и Игорь Иванович, следует выстрел. В это время отламывается крепеж откинутого верхнего люка. Люк подымается, и со всей силы бьет по затылку. Где-то пару минут Игорь Иванович пребывал в прострации, пытаясь сообразить где он находиться. Потом пришел в себя. Если бы не шлемофон, мог бы погибнуть.


Во второй половине сентября Игорь Иванович попросил, чтобы его перевели в разведчики-дальномерщики в отделение разведки батареи, чтоб можно было по крайней мере ездить куда-то. В то время стрельбы уже почти не велись, а он искал для себя работу. Впрочем, на этом посту  ничего особенного не сделал. Тем более, что периодически приходилось подменять разных наводчиков в орудиях батарей. Обучиться толком не успел…
В начале октября закончился срок, на который он заключил контракт. Боевые действия тогда велись крайне вяло, а в воздухе уже ощущался запах грядущего предательства. Необходимости своего пребывания в Чечне он больше не видел. 10 октября  был отправлен в Тверь, где еще через неделю получил расчет.
На этом вся первая Чечня и закончилась. За полгода службы Игорь Иванович был под обстрелом четыре раза.  Еще под Урус-Мартаном из автоматом два раза обстреливали. Пехота  прикрывала плохо, и по речке Рошне к ним пробирались боевики, обстреливали из зеленки.
  Ничего героического Игорь Иванович  не совершил. Отслужил, отработал, отвоевал как умел. В который раз  он убедился, что там, где тебя поставили в армии, там и надо воевать.

Игорь Иванович рассказывает:
Под Чабан-Махи (данный аул уже тогда почти слился с аулами Кара-Махи и Кадар) непосредственно в боях поучаствовать не довелось, под огнем противника не был. Задачи такой не было. Оттуда переехал под Новолакское (под самый занавес боевых действий там). Но и там "повоевать" не получилось, хотя на пару боевых выходов с 16-м отрядом спецназа ВВ выходил (но боестолкновениями они не закончились - местность прочесывали в поисках пропавшего без вести бойца). Поскольку в той командировке я работал "под прикрытием", позже в журнале "Братишка" была опубликована большая статья (за подписью моей и Бородая), большую часть которой написал я. И злейшую часть - надо добавить. Бойцы Кабардино-Балкарского спецназа УИН на меня потом сильно обижались и даже впоследствии (встретив в Моздоке четыре месяца спустя) жестко "предъявляли" претензии. Их сильно "гоняли" потом полтора месяца на горно-боевой подготовке - начальство статью прочитало и сильно ругалось. Такое начальство тогда было - на критику реагировало оперативно и стремилось исправить недочеты. Сейчас, после  "путинской стабильности", начальникам всех уровней что угодно пиши - всё "божья роса". 

  

Отпуск в Твери, июль 1995 года
Снято на Полароид

Позиции батареи , район населенного пункта Чири - Юрт , апрель 1995г.

Позиции батареи , район населенного пункта Чири-Юрт, апрель 1995г.

Лагерь 166-й гв. МСБр

 Корректировочный пункт дивизиона, элеватор птицефабрики в районе г. Шали , лето 1995 г

 В июле-августе имело место "романовское перемирие" (вплоть до того, как его под мостом
близ "Минутки" взорвали). Не было никаких боевых действий, корректировчный пункт был своего рода "домом отдыха", где можно было из рогатки настрелять жирных голубей, отъевшихся на рассыпанном комбикорме..

                Чечня , август 1995г, район г. Аргун /В "подменке" после ночного марша.
Вместо положенного танкового х/б комбеза, замызганного до невозможности и ожидающего стирки,  одет в устаревшую п/ш форму времен СА

                           Самоходная гаубица 2С3 "АКАЦИЯ" 152 мм.
2го взвода 2ой батареи 67го ОГСАД (166-й гв. МСБр, в\ч 22033"Х") зам. ком. взвода - командир орудия гв. сержант И.В.Гиркин. Район Шали.

 Лагерь Ханкала, лето 2000 года, у разбитой зенитной установки.
Слева - Андрей Меженько (позывной "Чип") , ныне полковник, первый заместитель руководителя Федерального агенства по делам национальностей.

В центре - легендарный "Дед" (Владимир Николаевич Коллонтай), участник Приднестровской , Карабахской, 1й и 2ой Чеченских войн, на тот момент - замкомандира группы в составе 22ой бригады спецназа ГРУ. Пропал без вести в бою под Славянском при атаке на блок-пост "Стелла". 
 Лагерь в районе аула Эникали, Ножай-Юртовский район Чечни. Март 2003 года.